Last Updated on 2019-06-18 by admin
Проблема на триллион
15 млн россиян работают «в серую», из-за чего бюджет ежегодно теряет 2,3 трлн рублей неуплаченных налогов, озвучила недавно цифры вице-премьер Татьяна Голикова. Всемирный банк в своем последнем докладе о России называет потери бюджета в 2,3% ВВП. С учетом размера ВВП за 2018 год — 103,6 трлн рублей это составляет примерно ту же сумму — 2,4 трлн рублей. Что можно сделать, чтобы вывести «серых» работников из тени? И, главное, надо ли их оттуда выводить? Ответ не такой однозначный, какой хотелось бы услышать нашим властям.
Насколько приведенные выше цифры соответствуют действительности? Скорее всего, соответствуют, считает директор Института стратегического анализа компании «ФБК» Игорь Николаев. «Пятнадцать миллионов человек в неформальном секторе — цифра достаточно «засвеченная», — говорит экономист. — От нее (по той же средней заработной плате, с которой не платятся соцвзносы) можно сделать примерные оценки».
Другие эксперты уверены, что официальные цифры несколько занижены. «Согласно данным Федеральной службы по финансовому мониторингу, в 2018 году доля теневого сектора российской экономики составила около 20% от ВВП, что, в свою очередь, равно примерно 20 триллионам рублей, — говорит управляющий партнер юридического бюро U&Partners Андрей Андреев. — Четвертую часть от этой суммы составляет зарплата «в конвертах». «На мой взгляд, потери бюджета от теневой экономики составляют не менее 3% ВВП, внебюджетные фонды теряют еще 2—3%, то есть общие потери всей системы можно оценить в 6—6,5 триллиона рублей в год», — считает начальник отдела инвестидей «БКС Брокер» Нарек Авакян.
Теневой сектор в целом и неформальный рынок труда стали расти после 2014 года. Россия оказалась под воздействием двойного шока: низкие цены на нефть и санкции, остановившие приток капитала из-за рубежа, активизировали теневой сектор. Работодатели решили вывести часть персонала за штат: они таким образом экономили на социальных взносах, а люди не теряли работу.
И хотя сейчас цены на нефть поднялись до комфортного уровня, ситуация не исправляется. «В этом нет ничего удивительного — в условиях сжимания внутреннего спроса на товары и услуги и все более возрастающего налогового давления многие бизнесмены, особенно в сфере малого и среднего бизнеса, вынуждены уходить в тень, чтобы оставаться на плаву», — говорит Нарек Авакян.
Откуда берется тень?
«Основой для сохранения доли теневого сектора экономики, в частности рынка труда, является высокая налоговая нагрузка, — считает генеральный директор «Иволга Капитал» Андрей Хохрин. — В целом с каждого работника — гражданина России государство удерживает от 40% до 48% в качестве налоговых, социальных и медицинских выплат, а в случае с иностранцами только один НДФЛ составляет 30%. Разумеется, такое положение дел заставляет некоторых трудовых мигрантов, которых в России в первом квартале текущего года насчитывалось около десяти миллионов, а это 10% от всего трудоспособного населения РФ, переходить в теневой сектор».
Впрочем, не только размер налогов играет роль. «Основные «тормозы» этого процесса — нежелание тратить время на оформление в налоговой, то есть на бюрократию, стремление скрыть от государства уровень доходов, для некоторых — невысокий уровень такого заработка и, соответственно, нежелание платить даже небольшие налоги, временный характер фриланса, дескать, вот найду стабильную работу и брошу…» — перечисляет основатель кадрового агентства ProPersonnel Татьяна Долякова.
Также одной из причин неформальной занятости является высокий «коррупционный налог» и многочисленные проверки малого бизнеса со стороны различных структур, добавляет Нарек Авакян. «Проще работать в тени и ничего не платить, избегая всех проверок и оставаясь под риском штрафов, чем платить все, как положено, и 20—30 дней в году тратить на отчеты и проверки», — говорит эксперт.
Но есть причины и более глубокие. «Незарегистрированные работники делают выбор в пользу неформальной занятости, руководствуясь возможностью получать более высокие доходы здесь и сейчас, неверием в возможность пенсионных выплат компенсировать заработки и полной неудовлетворенностью качеством государственных медицинских и образовательных услуг, — перечисляет управляющий партнер адвокатского бюро «Бишенов и Партнеры», член экспертного совета комитета Торгово-промышленной палаты РФ по безопасности предпринимательской деятельности Алим Бишенов. — И это результат положения, которое они не выбирали».
«В целом теневой сектор рынка труда существует не потому, что население не готово делить доход с государством, а потому, что делить особо нечего», — резюмирует генеральный директор «Иволга Капитал» Андрей Хохрин.
Конечно, государство такое положение дел не устраивает, и оно пытается вывести эту 15-миллионную армию «невидимых» работников на свет. Получается не очень.
Тяни-толкай
«Последние несколько лет государство последовательно занимается вопросами, которые прямо влияют на «обеление» рынка труда: поддержкой микробизнеса и индивидуальных предпринимателей, легализацией труда самозанятых, — перечисляет Татьяна Долякова. — При этом оформление теперь максимально комфортно, онлайн гораздо легче сдавать налоговую отчетность, поменять статус. Так, в соответствующем приложении «Мой налог» ФНС самозанятым возможно моментально сняться с учета, предусмотрена очень быстрая работа с данными».
Как результат, процесс регистрации самозанятых медленно, но идет: если, по официальным данным, к апрелю с начала года как самозанятые зарегистрировалось около 57 тыс. человек, то на сегодняшний момент — всего около 100 тыс. человек, приводит цифры Долякова.
Эффект есть, но его не стоит переоценивать, возражает Игорь Николаев. «Да, десятки тысяч зарегистрировались в качестве самозанятых, но, во-первых, это очень немного, сравнивая с теми самыми 15 миллионами человек «в тени», — говорит экономист. — Во-вторых, известно ведь, что в качестве самозанятых сегодня зарегистрировалось достаточно много бывших ИП. Причина простая: экономически им так сегодня выгоднее». Кроме того, не будем забывать, что в тени находятся не только самозанятые, но и масса тех, кто просто выведен за штат компании.
В итоге складывается странная картина. «С точки зрения нормативно-правовых актов, регулирующих отдельные положения развития предпринимательства, существует настоящая законотворческая каша: одни нормы противоречат другим, на эшафот регуляторной гильотины поневоле восходят те, кто не должен отвлекаться на устранение административных препон, коррупцию, выбирать между молотом и наковальней, — говорит Алим Бишенов. — Повышение НДС до 20%, увеличение пенсионного возраста, отказ в пролонгировании льготы по страховым взносам для малого и среднего бизнеса, стремление обязать собственников поставить онлайн-кассы, налог на профессиональный доход, необходимость гостиницам получать специальные свидетельства, закрытие хостелов…».
«С одной стороны, законодатель создает условия для выхода бизнеса с черного рынка, например, закрепляя на государственном уровне специальный льготный налоговый режим для самозанятых граждан, — говорит Андрей Андреев. — А с другой стороны, к примеру, Государственная дума принимает федеральный закон «О внесении изменений в статью 17 Жилищного кодекса Российской Федерации», запрещающий использовать жилые помещения в многоквартирных домах в качестве хостелов». Поэтому делать какие-то положительные прогнозы в отношении дальнейшего снижения процента теневой экономики сложно, отмечает юрист.
«Складывается ощущение, что система теневого бизнеса культивируется целенаправленно, — говорит Алим Бишенов. — Социолог, преподаватель Колумбийского университета Герберт Ганс писал: «Существование бедности дает уверенность, что грязная работа кем-то делается».
Но если теневой рынок труда — это следствие бедности, то куда заведет борьба за «обеление» занятости? Еще два года назад эксперты Центра стратегических разработок и ВШЭ, опубликовав доклад «Российский рынок труда: тенденции, институты, структурные изменения», предупреждали: если государство будет и дальше бороться с теневым рынком труда привычными методами, это вызовет лишь рост безработицы и падение доходов. По их мнению, государству, в принципе, надо пересмотреть отношение к неформальной занятости и перестать видеть в ней лишь источник упущенной выгоды.
Тень как рецепт от нищеты
«Я считаю неформальную занятость меньшим злом, чем тотальная безработица, — говорит главный экономист «Эксперт РА» Антон Табах. — Более того, традиционная «формальная занятость», для которой характерны массовый работодатель, фиксированные правила и порядки, сжимается и в тех секторах, где она доминировала».
Сегодня теневая занятость выполняет функцию амортизатора, смягчая для населения издержки кризиса. Так что в определенных условиях существование неформальной занятости может нести выгоду не только конкретному работодателю и работнику, но и обществу в целом, сдерживая рост бедности. Конечно, все зависит от конкретных обстоятельств, времени и места.
Что касается потенциальных потерь бюджета, то тут тоже все не так просто. «Надо понимать, что налог на самозанятых идет в местные бюджеты, причем сейчас в эксперименте участвуют те регионы, где бюджет профицитен, а соцвзносы шли бы в ПФР и ФОМС», — говорит Антон Табах. Так что подсчитать реальные потери не так-то просто.
Иногда надо просто расслабиться и принять тот факт, что полностью вывести на свет теневую занятость не удалось ни в одной стране. Более того, для двух третей работников во всем мире неформальная экономика — это норма жизни, а вовсе не исключение. Об этом пишут эксперты Центра развития при ОЭСР Йоханс Юттинг и Хуан Лаиглезия в докладе «Is informal normal?». Они приводят в пример тот факт, что во многих странах Африки и Азии розничная торговля находится полностью в тени, притом что там могут торговать глобальными брендами. Роберт Нойвирт, американский журналист, исследователь и автор книг о теневой экономике (например, «Теневые города») приводит такой пример: компания Procter & Gamble 15% своего товара реализует через крупнейшую в миру торговую сеть Walmart. А еще 20% — через уличных торговцев в развивающихся странах. Причем последний канал сбыта — единственный, который растет каждый год. И, естественно, он прописан в бизнес-планах Procter & Gamble.
Но это развивающиеся страны. В западном мире с неформальной занятостью все же стараются бороться. Но упор делают не на запрет, а на создание выгодных условий для перехода на светлую сторону.
Переманить на светлую сторону, а не прогнать из тени
Германии удалось сократить теневой сектор с 30% в 1980-е годы до нынешних 13% за счет демпинга «серых» зарплат, в том числе благодаря повышению размера пособий по безработице. В других странах применялись схожие методы. Например, во Франции и Бельгии снижены налоги с заработной платы до определенного минимума. «Налоговые льготы коснулись самозанятых в сферах, которые труднее всего контролировать: репетиторство, частный извоз, услуги парикмахера и массажиста, уход за детьми, больными и престарелыми, работа по дому, — перечисляет Алим Бишенов. — Эта мера привела к усилению притока трудовой силы в официальный сектор рынка труда».
Собственно, чем запрещать какое-либо явление, лучше сделать его невыгодным. «Существует две модели воздействия на неформальную занятость: «жесткая» (репрессивное воздействие на бизнес, увеличение штрафных санкций, повышение восприятия риска нарушения законодательства и тому подобное) и «мягкая» (формирование социальных норм соблюдения законов и осуждение теневой деятельности, достижение процессуальной прозрачности, справедливости и другое), — говорит Алим Бишенов. — Мировой опыт свидетельствует, что достичь успеха можно, реализуя комплексную политику и чередование этих двух подходов».
А какие меры были бы эффективны в нашей стране? Эксперты, опрошенные порталом Банки.ру, предлагают разные варианты.
Что надо сделать, чтобы сократить неформальный рынок труда?
- Освободить самозанятых от налога. «Самозанятых надо рассматривать как питательную среду для создания малых предприятий и так далее, — говорит Игорь Николаев. — Пусть самозанятые развиваются. Глядишь, их бизнес заставит расширяться и идти дальше. И в таком статусе они уже будут «на свету», будут платить налоги. Теневая экономика будет сокращаться».
- Уравнять размер НДФЛ для россиян и работающих в России иностранцев.
- Ввести дифференцированную шкалу налогообложения: важно смотреть не только на рентабельность бизнеса, но и на размер оборота и чистой прибыли, считает Нарек Авакян.
- Сократить излишние регуляторные требования к малому бизнесу, чтобы максимально защитить предпринимателей от коррупции и вымогательств со стороны различных проверяющих органов.
- Создать и придерживаться понятных правил игры. «Ночь длинных ковшей» в Москве серьезно подорвала доверие местного бизнеса к властям», — говорит Нарек Авакян.
- Создать работающую антимонопольную систему, которая защитит малые и средние предприятия от крупных компаний.
- Подготовить площадки, которые работают с самозанятыми, к новым экономическим реалиям. «Многие площадки попросту не готовы технически, — указывает глава FL.ru Евгений Барулин. — Но успешные практики есть — к примеру, рынок такси. Буквально за несколько лет частные перевозки из серой части экономики вышли на легализованный рынок. И произошло это во многом благодаря тому, что площадки технически были готовы».
- Обеспечить экономический рост среды. «Нужно направлять средства на поддержку МСП, модернизацию производственных линий и предприятий, поддержку новых разработок и инноваций», — считает Андрей Хохрин.
«Для успешной борьбы с неформальной занятостью необходимо заниматься не борьбой, а созданием соответствующих условий, чтобы бизнес сам шел в формальный сектор», — подытоживает Нарек Авакян.
Собственно, в этом заключается самый важный момент: бороться с «тенью» вообще и с неформальным рынком труда следует тогда, когда экономика находится на подъеме, когда растут доходы населения. В условиях же, когда доходы населения падают шестой год подряд, а прогноз роста ВВП на 2019 год составляет «1%, может быть даже чуть ниже» (такие цифры привел в конце прошлой недели главный экономист ВЭБ.РФ Андрей Клепач), что не оставляет надежды на то, что эти доходы начнут расти, власти, пожалуй, следует думать не о том, как бы изъять 2,3 трлн рублей, а о том, как дать людям возможность своими силами пережить кризис. Хотя бы не мешать.
