Last Updated on 2019-02-27 by admin
Достаточно вспомнить нашумевший законопроект об упразднении микрофинансовых организаций, который рассматривался в 2017 году. Недавно мнение о том, что МФО должны в течение десяти лет исчезнуть и превратиться в банки, высказал заместитель министра финансов Алексей Моисеев. Он сравнил МФО в текущем виде с «полубанками» и «недобанками», отметив, что это «очень странная вещь».
В своем мнении высокопоставленный представитель Минфина не одинок. Курс на сращивание МФО и банков проводится весьма последовательно. В 2017 году произошло разделение МФО на микрокредитные и микрофинансовые компании (МКК и МФК). Требования к последним стали значительно жестче. С 2018 года МФО обязаны резервировать не только основной портфель, но и то, что подпадает под статью «иные займы». Появилось понятие качества залога. Также участники микрофинансового рынка перешли на Единый план счетов и фактически стали отчитываться по международным стандартам отчетности.
Еще одна важная веха — в 2019 году предельная стоимость потребительских займов и кредитов будет ограничена 1% в день, что радикально повлияет на самый популярный и вместе с тем рискованный сегмент займов «до зарплаты» и приблизит бизнес-модель микрофинансовых организаций к банковской.
Когда мы говорим о рискованном кредитовании, то сразу вспоминаем о финансовом кризисе 2007—2008 годов. Как известно, он начался из-за чрезмерного увлечения американских банков рискованными кредитами — знаменитой subprime-ипотекой. Однако в том-то и различие между нынешней российской и тогдашней американской ситуацией, что в США такими кредитами занимались коммерческие банки, которые к тому же в результате дерегулирования одновременно выполняли функции инвестиционных банков и присутствовали на фондовом рынке. Именно поэтому кризис в сфере рискованной ипотеки вызвал «эффект домино», который сказался на всем финансовом рынке.
Финансовые власти России оценили ошибку заокеанских коллег — так в 2010 году появился закон «О микрофинансовой деятельности», который стал базовым документом для нового рынка. Гениальность принятого решения заключалась в том, чтобы передать самый рискованный сегмент кредитования особой категории юридических лиц, чье возможное банкротство не вызовет никакого «эффекта домино».
По данным Национального бюро кредитных историй (НБКИ), в среднем банки одобряют от 30% до 50% поступающих заявок, то есть более половины клиентов, обратившихся за кредитом, получают отказ. У МФО требования к потенциальным заемщикам гораздо ниже. В итоге доступ к заемным средствам получили те слои населения и предприятия малого и среднего бизнеса, которые банкам были не интересны.
Сегодня микрофинансирование играет довольно серьезную роль в российской экономике: согласно оценкам ЦБ, к 2018 году количество заемщиков всех МФО достигло 8,4 млн человек — это около 10% экономически активного населения страны. МФО предоставляют кредиты под высокий процент, зато быстро, на короткий срок, не требуя залогов и гарантий. Таким образом, кредиты МФО довольно сильно отличаются от банковских — в сущности, это совершенно разные продукты.
При этом работать с клиентами, недостаточно надежными для банков, МФО могут именно потому, что они не являются банками и у них нет «обременений», вытекающих из обладания банковской лицензией.
Требования к минимальному капиталу у МФО составляют 70 млн рублей против 300 млн у банков с базовой лицензией. Минимальное значение достаточности капитала составляет 5% для МКК и 6% для МФК, тогда как у банков должно быть не менее 8%. В отличие от банков МФО не подпадают под регулирование ЦБ в части повышенных коэффициентов риска при расчете достаточности капитала. Они не должны платить взносы в Агентство по страхованию вкладов и т. п.
Наложить на МФО все требования, предъявляемые к банкам, — значит вернуть их в сегмент менее рискованного кредитования, к той клиентуре, которая и без того имеет возможность брать кредиты в банках.
Пострадают не только заемщики, но и вкладчики (инвесторы). Микрофинансовые компании имеют право привлекать вклады физических и юридических лиц от 1,5 млн рублей. Они не защищены системой АСВ, зато гораздо более доходные, чем банковские депозиты. Сейчас средняя максимальная доходность вкладов в банках из топ-10 составляет около 7%, в то время как у МФО этот показатель достигает 16—20%. Таким образом, МФО сегодня берут на себя классическую, можно сказать, старинную функцию банков — приносить доход своим вкладчикам, а не только защищать их средства от инфляции.
Чтобы повысить надежность МФО, далеко не обязательно загонять их в банковский сектор. Для этого есть много иных способов. Например, сегодня микрофинансовые организации, в отличие от банков, могут взаимодействовать с краудлендинговыми площадками. Это открывает перед ними новые технологические возможности. В частности, скоринг, включающий элементы «голосования» и «отзывов» со стороны большого количества кредиторов. Работа на P2P-площадках дает возможность внедрять специфические способы обеспечения кредитов, когда поручителем выступает «крауд-толпа» пользователей площадки.
Надежность инвестиций в МФО может быть повышена и через добровольное страхование заемщиков в страховых компаниях.
Наконец, возможным сближением микрофинансового и банковского рынков могут стать сделки M&A. Благодаря покупке МФО банк получает новую клиентуру, возможность расширять кредитование, не ухудшая свои показатели и, как ни странно, технологии. В силу меньшей регуляторной нагрузки микрофинансовые организации продвинулись на ниве цифровизации гораздо дальше. Например, те из них, кто выдает займы онлайн, давно научились идентифицировать заемщика, не видя ни его самого, ни его паспорт, — то, к чему банки только подступаются с внедрением Единой биометрической системы.
В свою очередь, в лице материнского банка МФО получит дешевый источник фондирования и надежный «тыл». Этот сценарий может стать неплохой альтернативой искусственному превращению микрофинансовых организаций в банки. За рубежом подобные примеры уже есть.
